Артур Мартинс, КIA Motors Europe: «Счастлив на работе, скучаю по семье»

Артур Мартинс, вице-президент по маркетингу КIA Motors Europe, рассказал, каким он видит автомобильный рынок в отдаленной и ближайшей перспективе, как строятся предпочтения европейских покупателей, что необходимо для роста продаж автомобилей с электрической силовой установкой. И как живется топ-менеджеру крупнейшей автомобильной компании.

Практически все автомобильные компании расширяют ряд электрифицированных автомобилей. Как вы думаете, какой процент электрических машин будет покупаться в Европе, скажем, года через два?

Думаю, электрифицированные машины через два года займут порядка 25% рынка, даже если мы не считаем автомобили, называемые «мягкими гибридами». А уж если считать и их, то получится значительно больше, так как большинство автомобилей будут оборудованы «мягкими гибридами».

Тогда спрошу, когда, по вашему мнению, доля автомобилей с электрической силовой установкой и другими альтернативными двигателями превысит число автомобилей с традиционными двигателями внутреннего сгорания?

Согласно прогнозу, в 2030 году количество продаваемых электрических машин будет на порядок больше, чем бензиновых. Правда, лично у меня есть сомнения по поводу этой цифры. Если вы посмотрите на страны, где внедрение электрических машин идет наиболее быстрыми темпами, то увидите много поддерживающих инициатив со стороны правительства, помогающих созданию инфраструктуры станций для зарядки, условий для покупателей. С точки зрения цены, думаю, к 2022–2025 гг. ожидается достижение некоторого паритета в цене на EV и бензиновые автомобили. Но, опять же, если цена будет приемлемой, но не будет необходимой зарядной инфраструктуры, такие машины не смогут отвечать жизненным потребностям покупателей, и брать их не станут. Полагаю, в действительности нужно определенное время для создания фундаментальной инфраструктуры, чтобы автомобили с EV приобрели массовость, были адаптированы к потребностям покупателей. Возможно, понадобится около десяти лет для наполнения рынка такими автомобилями.

В России ваша компания имеет очень хорошие показатели продаж и занимает более 10% рынка, а что происходит в Европе?

У нас средняя доля рынка в Европе порядка 3,2%. Самая большая доля — в Словакии, это и понятно, так как у нас там производство, и 7,6% продаваемых в этой стране автомобилей — KIA. Мы имеем очень здоровый микс продаж, фокусируясь на частных покупателях. Если посмотреть на долю в разрезе частных потребителей, то наша доля в рынке порядка 5% в Европе. В Испании у нас тоже достаточно сильные позиции в отношении частных покупателей — около 7%. В Великобритании — очень хорошие показатели. А вот в Германии и Франции достаточно сложная ситуация для иностранных марок, так как у них весьма сильны местные производители. Но я считаю, что у нас есть широкие возможности с новым Ceed в Германии, и мы надеемся на рост продаж в перспективе.

Предполагает ли руководство KIA строительство новых заводов за рубежом?

Я не настолько вовлечен в производственный процесс. У нас очень хороший баланс между производством и продажами, мы не хотим получить ситуацию, когда у нас будет производиться больше машин, чем мы сможем продать. Мы предпочитаем иметь обратную ситуацию, когда у рынка будет потребность в наших автомобилях больше, нежели мы производим, и по результатам мы сможем адаптировать производство под потребности рынка. В этом случае у нашего завода в Словакии однозначно есть производственные ресурсы для роста, так как рядом с ним пустующее поле. Все зависит от развития продаж в Европе к 2020–2021 гг., мы ожидаем прояснения ситуации к этому моменту — посмотрим, что будет происходить.

В России сложилась интересная ситуация. Например, ваши коллеги из компании Hyundai говорят, что перестали быть брендом седанов и делают ставку на кроссоверы. Какая ситуация в Европе относительно продукции KIA?

В Европе наш наиболее продаваемый автомобиль — KIA Sportage. Это действительно очень важный автомобиль для нас. Доля рынка бренда в Европе, как я говорил, 3,2%, при этом на KIA Sportage приходится 7% — лучший показатель по продажам. Позиция седанов не сильна в континентальной Европе, здесь больше хетчбэков. Для нас очень важен сегмент В с моделью Rio и C с семейством Сeed. Мы также наблюдаем эволюционирование покупателей в Европе, они задают направление: новый тип кузова Сeed будет ближе к кроссоверу. Покупатели ожидают развития. Например, они считают: у меня уже были первые версии SUV несколько лет назад, желаю что-то еще, и мы, конечно, должны думать о будущем. Если вы посмотрите на наш концепт электрического автомобиля, то увидите направление развития КIA.

Какие новые маркетинговые программы предусмотрены у компании? Чем они отличаются в разных странах?

Нам в КIA приходится учитывать специфику многих рынков: у нас порядка 40 подразделений и около 30 дистрибьюторов. Потребности покупателей весьма разнообразны, нам приходится решать непростые комплексные задачи, и мы стараемся быть готовыми к любым изменениям обстановки. Если взять электрические машины, то скорость их адаптации к рынкам разных стран не одинакова. Например, в Норвегии 50% продаваемых машин — электрические, показывают рост Франция и Нидерланды, несколько меньшие показатели в Великобритании, Германии, Испании и Италии. У нас единая стратегия развития бренда, так как в конце концов все платят за одну и ту же марку, но важно именно покрытие рынка потребностей в зависимости от пожеланий покупателей, посему подход к разным рынкам может отличаться. В России у нас представлены одни марки автомобилей, в Европе могут быть другие и т. д., и это допустимый подход. Но стратегическая перспектива — направление развития — не должно отличаться ни в России, ни в Европе, ни в Китае, ни в Корее, ни в США.

Предусматривает ли стратегическое планирование рост продаж в Европе в пятилетней перспективе?

В последние десять лет мы наблюдали удвоение показателей роста продаж. Очевидно, что сейчас подобных цифр достичь проблематично, мое личное мнение — невозможно. Мы уже предлагаем на рынке миллион автомобилей, это весьма серьезная цифра. Мы не переманиваем покупателей других брендов, для нас рост продаж означает баланс с другими брендами и лояльность наших покупателей. У нас сейчас богатая представленность, очень хорошее покрытие европейского рынка. Мы нацелены на рост прибыли за счет существующих покупателей: например, кто-то приобрел Rio, далее может купить Ceed, Optima и что-то еще. Вообще, помимо перехода к нам покупателей от других брендов, не думаю, что можно ожидать серьезного роста продаж, но мы амбициозны, и в связи с радикальным изменением ситуации по СО₂, в 2020–2021 гг. у нас будет много изменений на рынке; возможно, даже с сокращением производства в Европе. Но рынок не стоит на месте, и мы надеемся на рост.

Вы уже долго возглавляете маркетинг КIA в Европе. Какие перспективы в компании видите для себя?

Отмечу, что ранее я никогда не работал так долго на одной позиции в компании — более пяти лет. И вот почему: никогда не было такого интересного момента для работы в автомобильной индустрии. В последние 50–60–70 лет мало что менялось: производились машины, поставлялись дилерам и продавались конечным потребителям. Сейчас ситуация существенно изменилась: наличествует модификация, связность, покупатели со своими потребностями, которые также ожидают вариативности схем покупки машин. Для нас, маркетологов, это очень интересный момент. Я очень счастлив работать там, где работаю, наши маркетинговые разработки в Европе используются в том числе как целевой ориентир в Корее и других регионах. У нас прекрасные отношения с коллегами в Корее и, возможно, позже я буду работать там. Никогда не знаешь, как распорядится судьба.

Артур, хочется узнать о вас побольше: на какой машине вы ездите, есть ли у вас семья, чем любите заниматься в свободное время?

Я вожу КIA Stinger 3.3, обожаю его. Я автомобильный энтузиаст, люблю запах машины, люблю ощущать вибрацию мотора. Я, конечно, знаком с EV, понимаю, что за EV будущее — это реальность рынка, но мне все равно больше нравится запах бензина. По работе часто летаю в Корею, каждые три недели, много времени провожу в самолете, стараюсь употребить это время на чтение, ощущаю потерю связи с миром без вай-фай. Я женат, у меня две дочери 10–12 лет, я очень благодарен жене за ее терпение. Могу охарактеризовать себя трудоголиком, очень люблю свою работу. Когда я дома, люблю проводить время с семьей, общаться с детьми, пока они не выросли и не покинули дом. Я хочу быть ближе к ним. Например, три месяца назад я взялся обучаться игре на фортепьяно, так как моя младшая дочь начала занятия. Люблю играть в теннис, ездить на мотоцикле по горам, кататься на лыжах и много чего еще. Но пока вынужден в большой степени жертвовать этим. Возможно, позже будет больше времени на увлечения, когда дети подрастут и выпорхнут из семьи, а пока я хочу уделять им как можно больше внимания. И все это вкупе с моей любовью и преданностью работе.

Как маркетолог вы должны знать, какую долю времени проводите с семьей, а сколько отдаете работе.

Да, я сделал такой подсчет около трех лет назад. Получилось менее 10% с семьей. Я не делился этими данными с женой, она может сильно расстроиться.